По прихоти судьбы - Страница 9

3

Может, он правда не обратил внимания на мою странность? — размышляю я, откидываясь на спинку стула и стараясь расслабиться. Может, задумался о чем-то своем или не увидел в моем жесте ничего необычного?

Выглядываю в окно. Во дворе Брэда нет машины. Он заводит ее в гараж только на ночь. Значит, еще не приехал. Мое сердце внезапно сжимается от желания навек спрятаться в своем тесном мирке, где есть только те, кто знает обо мне все и давно не задает лишних вопросов, не бередит мои раны ни умышленно, ни случайно. Где не встречается странных парней, с которыми приходится тщательно подбирать слова и притворяться счастливой, но на каждом шагу спотыкаться и чувствовать себя дурой.

Перевожу взгляд на Дэниела и пытливо всматриваюсь в его сосредоточенно-спокойное лицо. Кто он такой? Зачем послан мне судьбой? Надолго ли?

— Надо что-нибудь придумать, — решительно говорит он.

— В каком смысле? — недоуменно спрашиваю я.

— Насчет твоей работы, — говорит Дэниел. — Чем бы ты хотела заниматься?

— Гм… — Теряюсь.

— К чему у тебя склонности, что интересует? — терпеливо и невозмутимо спрашивает он. — Не торопись — если надо подумать, подумай.

Киваю и погружаюсь в размышления.

— В колледже я изучала историю культуры и искусств… Весьма охотно и успешно. А серьезно работать пошла только… гм… чуть меньше двух лет назад.

— Понятно, — говорит Дэниел. — Культура и искусство… Так-так… — Он кивает и какое-то время корпит над шкафом молча.

Я не знаю, что и думать, уже лелею смутные надежды, боюсь сильно увлекаться мечтами и не понимаю, как человек с улицы умудрился столь легко войти ко мне в доверие.

Когда шкаф почти готов, Дэниел без слов берет с подоконника сотовый, который достал из кармана джинсов, прежде чем я понесла их в ванную, и, ничего мне не объясняя, набирает какой-то номер.

— Хэзер, здравствуй, это Дэниел Суитмен. — Хэзер, кем бы она ни была, что-то отвечает, и Дэниел смеется. — Нет-нет, новостей для тебя нет. Я по другому вопросу…

Он говорит, что его хорошей знакомой, с таким-то образованием нужна работа по душе. Заявляет, что у нее, то есть у меня, привлекательная внешность и приятная манера общаться. Слушаю его, красная от неловкости.

Хэзер затягивает какую-то длинную речь, а Дэниел лишь изредка дакает, давая понять, что следит за ее мыслью. Потом произносит слова благодарности, говорит, что будет надеяться, и на этом их беседа заканчивается. Он смотрит на меня с победным видом.

— Эта мадам — директор галереи современных художников и владелица компании по купле-продаже картин. Сказала, что ничего конкретного предложить пока не может, но на днях станет известно, освободится ли место агента. Нынешняя агентша, не исключено, загнала за астрономическую сумму искусную подделку, причем не случайно — умышленно. Если это предположение подтвердится, ее тотчас попросят. Тогда…

В испуге кручу головой.

— Агент по продаже картин? Да ты что! У меня же в этом деле никакого опыта!

— Главное — базовые знания. Плюс уверенность в себе, смелость и вера в победу, — твердо произносит Дэниел, и я, будто заколдованная, тут же прекращаю спор и только часто моргаю, пока не вполне понимая, что происходит. — Если это место освободится, ты должна будешь попытать счастья, — продолжает Дэниел. — Заодно проверишь, на что ты годишься, и попробуешь на вкус настоящую богемную жизнь. Разве тебе не интересно?

— Интересно, — почти шепотом отвечаю я, с трудом заставляя губы двигаться.

Дэниел счастливо улыбается.

— Думаю, до конца следующей недели этот вопрос решится. Тогда я сразу позвоню. — Он спохватывается. — Кстати, дай мне свой телефон.

Диктую номер сотового и домашнего, и Дэниел вводит их в записную книжку.

— Пока есть время, на всякий случай подготовься, — советует он. — Поинтересуйся, что это за работа, настройся, попредставляй себя в роли агента. Ну сама понимаешь.

— Угу, — мычу я, веря и не веря, что происходящее не плод моего воображения.

Дедушка и бабушка Монтгомери привозят Лауру, когда гарнитур почти собран. Я сбегаю вниз, молясь про себя, чтобы ни мать, ни отец Ричарда не пожелали взглянуть на новую мебель, и придумывая, что бы такое сказать, дабы не обидеть их и при этом поскорее спровадить.

— Ма-а-ам! — кричит Лаура, выскакивая из машины и бросаясь мне на шею так восторженно, будто мы не виделись целую неделю. Впрочем, общаться нам доводится до обидного мало: в пять вечера я забираю дочь из садика, а в девять она уже ложится спать. Что поделать!

— Привет, моя радость! Как отдохнула?

— Очень, очень, очень хорошо! — звонко докладывает Лаура. — Дедушка купил мне новые качели. Мы повесили их в саду, между теми двумя самыми большими деревьями, помнишь? А бабушка…

Она взахлеб рассказывает обо всем, что приключилось с ней за сегодняшний день, а мы, взрослые, лишь переглядываемся и не можем даже поздороваться.

— Ну-ну, балаболка, завелась и не остановить, — наконец с ласковой ворчливостью прерывает ее Роузмари, мать Ричарда. — Дай хоть поздороваться с мамой.

Лаура умолкает, шумно переводит дыхание, смотрит на бабушку с озорной улыбкой и вытягивает вперед ручки.

— Пожалуйста, говори.

— Спасибо, — отвечает Роузмари.

Мы хором смеемся. По-моему, они не намерены гостить у нас ни часа, отмечаю я, бросая быстрый косой взгляд на окна детской. Джералд стоит, опираясь на дверцу машины, Роузмари оставила сумку в машине, а если бы планировала зайти, непременно взяла бы ее. Ведь в сумке телефон, расческа и прочие нужные вещи…